О ПЕРСОНАЖЕ

Характер: Меланхоличный и внешне до неприличия уравновешенный Мемо из-за своей духовной возвышенности лишний в кровопролитном лесу алчных до чужой боли существ. Умудряющийся сочетать в себе невероятное терпение, практически безграничную толерантность и самопожирающую паранойю, кою он пригрел на груди, словно змею. Готовый выслушивать как ваши длинные речи, похожие на болтовню самовлюбленного глупца, так и полные негативных эмоций рыдания, при этом не закатывая многозначительно глаза и не ухмыляясь высокомерно. Толерантен абсолютно ко всем мировоззрениям, однако внутренне не согласный ни с одним. Инакомыслящий, беспринципный и горделивый. Анализ и наблюдения — главное, превозносимое Мемо. Истинная и милая для него музыка, способствующая примечанию всего-всего, важного и нет — тишина, однако же, пусть и внутренне ненавидя вас, выслушивать любого болтуна шакал готов. Склонен к высокопарным душевным терзаниями, последствия коих проглядывают лишь наедине. В общем нелюдим, принадлежит к числу истинных затворников и любителей одиночества. Охваченный паранойей, болезненно он переносит любые перемены, пусть и не относящиеся к нему ни коим разом. Совершенно безответственен, Мемо, ограждаемый от лишних обязательств эгоизмом, не спешит брать на себя роль друга или семьянина, поскольку считает обе излишними, мешающими размышлениям.  Сторонится политики и межклановых конфликтов, ему присуща божественная солидарность и дипломатичность. В нем нет свойственных псам кровожадности и получения удовольствия от насилия, Мемо — не боец, но оратор, новатор, целью которого не возвышаться над миром, но обеспечить себе комфортное проживание в оном. Любитель дискуссий и обсуждений, но лишь дело доходит до спора — Мемо сводит оный к праздной шутке, при учете, что собеседник явно неадекватен. Пренебрежительно относится к выходкам, несоответствующим элементарным моральным устоям, но лишь внутренне. Разумеется, не руководит им ледяное спокойствие, шакал подвержен внезапным эмоциональным всплескам — результатам прогрессирующей паранойи, проявляющимся в виде негромкого хихиканья и нездоровой, кривой улыбки.   
Обременен вежливостью, порой даже чрезмерной, однако при этом не является джентльменом ввиду непочтительного отношения к противоположному полу: для него самки — ни дичь, ни пес, но до женоненависти пока что не дошло.
Не исповедует местную веру, однако же и не относится к касте атеистов, поскольку верит в природных духов. В его понятии божества — души умерших, ныне существующих в ветре, додже, камне или дереве. Верит в одушевленность всего, вплоть до дорожной пыли. Язычник.
Мечты: ни о чем в сущности не мечтает, ибо лучшее, что может предоставить ему жизнь — это спокойный и солнечный день без передряг и излишней суеты.
Фобии: побаивается громких, внезапных звуков, летающих насекомых.
Общество: толерантен абсолютно ко всем формам жизни, внутренне ненавидит всех одинаково.
Любит: пребывание в одиночестве, греясь на солнцепеке и предаваясь раздумьям; прикосновение к грязи; похвала; бессмысленные разговоры; 
Не любит: бабочки;

Внешность: И не менее отвратительна наружность его: крепкий костяк, большая грудная клетка видимы, не скрывает их жировая прослойка, ведь, похоже, она совершенно отсутствует. Напоминает он пораженное чумой существо, пришедшее с бесплодных земель, и понимает он реакцию шарахающихся от него, ибо местами выпавшая, поредевшая короткая шерсть, тело ссохшееся с ожогами на брюхе и поразившая его безмерная худоба обрекли Мемо на жизнь прокаженного. Не гнетет его собственное уродство, не напрягает хромота левой лапы, той самой, куда угодила пуля из ружья меткого стрелка, и даже якобы хрупкость шакала обманчива: он все тот же неуловимый дикий хищник, имеющий разум отнюдь не сгнивший, но живой, как и сам он.
Гной, ранее часто сочившийся из его глаз, проел шерсть под оными, оголяя розовую кожу, здоровую и совершенно отличную от кожи на животе, желтоватой, потрескавшейся и сморщенной, и такой болезненной. Глаза покраснели от недосыпания, белок рассекают лопнувшие капилляры, но не помутнела их янтарная радужка, она абсолютно прозрачная и поблескивает лихорадочным огоньком. Зрачок постоянно в движении, пытаться посмотреть Мемо в глаза бесполезно: шакал то отводит их, то в следующую секунду смотрит в упор на вас, а то опять вниз и опять вверх, но не от боязни он избегает встречи взглядами, а от... вероятно, какой-то навязчивой мысли параноика. 
И не имеет он гордой, прямой осанки, сжат и сутул, словно боится распрямиться и поднять опущенную к земле морду. Часто высунут язык, словно шакал страдает от жары, а порой с губ Мемо, находящегося в постоянной задумчивости, свисает слюна. Ободранные подушечки лап, пострадавшие от долгой и нескончаемой ходьбы, порой кровоточат, но и это не доставляет ему хлопот: практически любые, внешние али нет, раздражители он игнорирует, но лишь в трансе, а так, бодрствуя, Мемо постоянно подушечки лижет, но этим лишь усугубляет положение. Плоть постоянно болит, но Мемо, чувствующий потребность в постоянном движении, не прекращает бесцельно бродить по планете, пока сердце не пригрозит выскочить из груди. Тогда сваливается он с лап, словно подкошенный, и предается дремоте, нет, даже не ей, а какой-то имитации оной, ведь воспаленный разум все еще требует отдыха, пятиминутного или пятичасового, ориентация во времени потеряна безвозвратно. Часто бормочет что-то себе под нос, спрашивает и злится, наверное, на самого себя, однако легко может вступить в открытый разговор с любым живым и мертвым, младым и старым. Говорит громко, эмоционально, порой, забываясь, ведет монологи, не замечая, что надоел своему собеседнику, что собеседник давно скрылся из виду.
Размеры: 50 см|75 см (без хвоста)|7 кг.
Вид: обыкновенный шакал.
Шерсть: песчаного цвета, смешанного с бледно-рыжим, короткая.
Глаза: большие янтарные глаза, пропорционально расположенные на морде.

Родители: чистокровные члены стаи. Мать — уважаемая старейшина, отец — следопыт.
Браться/Сестры: не имеются.
Отношения: в биографии.
Биография: Относится к чистокровному роду стаи Огненной Зари, а посему принадлежит к «голубой» крови, столь редкой в нынешнее время, время смешения кровей и грязнокровия.
Ближайшие родственники — мать-отец — живы, здравствуют, и скажу больше: способны обеспечивать собственное беспроблемное существование в сытости и тепле. Однако же, несмотря на роднившую их возвышенную духовность, Мемо с родителями теплых отношений не поддерживает да и не имел оных вовсе.
Себя он помнит как  высокомерного, чопорного рядового, отчасти недовольного сравниванием себя с прочим сбродом грязнокровия, однако со временем смирившийся и с сиим неотъемлемым фактором. Детство, полное ограничений, не доставляющих особых проблем, он нарочито стер из памяти как период ничего не значащий и просто ненужный.
Сознательная жизнь его проходила на западных территориях Ардии, вдали от бытовой суеты и извечной проблемы существ всего мира — голода. Ему нравились порядки родной стаи, поощряющей свободу, поэтому позволял он себе от обязательств своих время от времени отлынивать и днями-неделями пропадать где-то на чужбине, заранее зная, что из-за его излишней асоциальности никакого беспокойства не возникнет. Не опровергает, но и не подтверждает того предположения, что в других стаях имеет детей, коими, разумеется, не гордится, а относится... да в общем-то никак, для Мемо их словно и нет.
В последние годы присмирел, исправно выполнял свой долг да и вообще больше интересовался делами стаи, нежели своими. Вероятно, некая честолюбивая часть Мемо хочет пробиться к верховным шишкам, однако внешне шакал в политике практически не заинтересован и якобы доволен своей должностью.

Пробный пост: обычная охота
Гонимый утробным зовом, Мемо ступил на земли правильного леса, столь скучного и предсказуемого, но переполненного кричащей, скачущей и тут, и там дичью, разнообразной своими голосом, походкой и окрасом. Вспорхнула птица, и ухо шакала инстинктивно прижалось к голове, словно ожидал его хозяин какой-то внезапной опасности, словно забыл, что правильные леса для дикарей — ареал более чем идеальный. Снующие повсюду третьесортные существа, издающие характерные для времени весеннего обострения звуки, мельтешились прямо у шакала под лапами, хоть ложись и пасть открывай. Пернатые вестники, что безошибочно определяют приближение природной напасти из ряда ярых гроз и торнадо, сейчас резвились в роскошных кронах лиственных деревьев, перекрикиваясь. Вестимо, что оповещают они и о появлении опасного хищника, и Лепра, коему сие совершенно не прельщало, мысленно взывал к неблагосклонным духам леса. Да-да, ни к Богу Всевышнему, поскольку нет ему дела до охоты проголодавшегося смертного, а к обычным силам природы, покровителям ветров и трав, воды и огня. Шакал надеялся, что потревоженные попусту потаенные в деревьях души умерших не обрушат на него свой гнев в виде неудач в охоте всякой, рыболовстве или птицеловстве, а будут благосклонны и милостивы. Не зря же внемлет он послушно каждому их зову, не зря же посты недельные держит, не зря молитвы безошибочно молвит и не зря преподносит пойманное и умерщвленное в дар.
И в тот миг, когда приготовился уже Мемо стать опасным ловцом нерасторопной дичи, затих правильный лес, более походя в сей момент на неправильный, мрачный и угрюмый. Не вскрикнет птица, не зашуршит под корнями мышь, не даст о себе знать благородный олень, и даже кунице не пробежаться по ветви. Подал голос лишь гнетущий голод, тяжелым, холодным камнем лежащий у шакала на груди. И, огорченный и сбитый с толку, Мемо и не принял изначально во внимание стук копытец, раздающиеся совсем неподалеку. И лишь спустя мгновение длиной в жизнь, к примеру, мелкого грызуна, повел шакал ухом, пробуждаясь от накатившей тоски всем своим существом.
— Дух Ветра, что донес благую весь до меня, я вызываю к тебе для благословления будущей моей охоты, — Мемо усердно выговаривал каждое слово молитвы, что, разумеется, не сложно для закоренелого охотника, отчеканивающего сотни молитв чуть ли не ежедневно. И словно в подтверждение подаренному благословлению ветер зашелестел в кроне деревьев. Шакал принял сие за хороший знак и, ориентируясь на стук, уверенно и бесшумно двинулся вперед.
За кустами виднелась небольшая светлая олешка, вероятно, слишком трусливая, чтобы зайти вглубь леса, но очень смелая, чтобы появиться на сиих территориях одной. И наблюдающий сквозь ветки Мемо дивился этой молодой оленихе, не понимая, как чувство самосохранения может быть насколько притуплено. Он голоден, он хочет броситься на нее, однако непонятное любопытство заставляло Мемо продолжать слежку, не скрываясь от глаз... огонька. Она похожа на маленький лесной огонек. Некий лесной дух, низший и блуждающий в целях повеселиться с напуганными и заблудившимися путниками. И если бы не один неосторожный шаг и не раздавшийся глухой треск, все бы осталось по-прежнему, и Мемо, и... огонек продолжили бы свою бессмысленную деятельность. Однако же олешка, наконец осознавшая, что рядом хищник, молнией бросилась в леса, оставляя шакала в одиночестве.